По указанию немецкой жандармерии Бытени, я пошел работать мастером веревок в деревню Еугалин, 17 километров [10,5 миль] от местечка. Я взял двух моих сыновей; моя жена и три маленькие дочери остались в Бытени. Они жили за пределами гетто в собственном доме, как превилегированные.
Отношение христианского населения ко мне в Еугалине было более или менее хорошое.
На шаббат в субботу ночью, 25 июля 1942 года, крестьянин из Еуголина сказала мне, что в местечка Бытень убиты евреи рано утром.
Раним утром в воскресенье, я направил посыльного в Бытень, чтобы узнать выжил ли кто-то из моей семьи.
Посыльный принес информацию, что.моя жена и трое детей погибли. Мой брат Мотл, его жена Хинда и их трое маленьких детей спаслись от смерти.
Через неделю я тайком пробрася в Бытень, рискуя жизнью. Мой дом был оккупирован христианской семье. На их детях я узнал одежду своих детей
Примерно через две недели, христианские партизаны вошли Еуголин. Они сожгли все дома и усадьбу с производственными помещениями.
Я пошел на работу в соседнюю деревню Добромышель в другою усадьбу. Некоторое время спустя, партизаны также сожгли и эту усадьбу.
Добромышельские.крестьяне не пускали меня в свои дома, потому что они боялись немцев. Мы бродили по деревне и негде было переночевать
Мы спали в поле, или ночью залазили в деревьяный сарай и на рассвете мы бежали обратно в поле.
Я думал о самоубийстве. Однако я пожалел двух моих детей, находившихся среди моря врагов отвержденных и преследуемых всеми. Что будет с ними? Оба были детьми, одному было 14 лет, а другому было семь лет.
Евреи пока оставались в Бытени. Появились слухи, что побоищ больше не будет и небольшому количество выживших евреев будет разрешено жить.
Я решил отослать моего младшего семилетнего сына Хаима к моему брату Мотле в Бытень. Крестьянин выполнил моё поручения - я хорошо заплатил.
В конце концов крестьянин Яков сжалился над нами, и разрешил моему второму сыну и мне проводить ночь в его доме.
Пока у меня был "дом", но мое сердце болело, потому что я не видел одного из моих двух выживших детей. Крестьянин доставил Хаима домой из Бытень, и я успокоился
Мы жили в постоянном страхе смерти. Немцы часто обыскивали деревню, мы убегали в ближайший лес. Когда немцы покидали село, мы возвращались в поместье, к достойному Якову. Это повторялось почти каждый день. Такое блуждание между полем и лесом выматывало нас.
Мы не были в безопасности в доме Якова. Полицейские или СС могли прийти в деревню в середине ночи, и не было бы никакого спасения. Мы с нетерпением ждали чуда, которое бы освободило нас от такой жалкой жизни.
И неожиданное спасение вдруг пришло к нам.
Большой хорошо вооруженный отрад партизан, несколько сотен, прошли через деревню среди белого дня. Это была бригада Щорса, которая оставила Волчанорский лес. Они двигались в направлении болот Пинска.
К моему великому удивлению, я увидел среди партизан несколько Бытенских евреев, которым удалось спастись от бойни, и добраться до Волчих нор.
Наша радость была велика. Мы видели евреев из нашего собственного местечка.
Здесь был Михал Минкович (сын Шая Минковича), который спасся во время первой резни; Ицко Пински (Лейбы комисионера сын) который также спасся аналогично; Люба Юзелевска (дочь Ейрлы Калбоуской), оставшеяся в живых после резни в Златове; Шея Ульянский (сын Моше-Айзука); Йошка Розански (сын Мерима); Авраам тихий (сын Эйзеля Питковского); Лейба Финкиштейн фельдшер и цирюльник и другие из Бытень.
Командир еврейского отделения номер 51 бригады Щорса, Еврей из Гомеля по фамилии Федорович, уступил просьбе Бытенских партизан и согласился, чтобы я и мои двое детей присоединиться к его группе. Мы оставили поселок Добромышель и пошли с бригадой. Я помню, что это было именно на Шаббат в субботу между Рош ха-Шана и Йом-Кипур - 19 сентября] 1942.
Немцы сразу же вошли после того, как бригада имени Щорса оставила Добромышель. Они вывели крестьянина Якова, его жену с ребенком , из деревни к мосту через реку Щара - они позволили мне проводить ночи с ним. Все они были там расстреляны, и их тела были брошены в воду.
После того как немцы закончили первое прочесывание Волчанорского леса, они поспешно перевели свои военные подразделения в болота Пинска, чтобы уничтожить большое скопление партизанской силы.
Мы шли дальше в болота Пинска. Нас приследовали шаг за шагом, и они настигли нас в лесной зоне Ямично, к юго-востоку от деревни Могилицы.
Двухчасовой бой с немцами произошел возле Ямично. Некоторые из наших партизан пали в бою. Враг доминировал в количественном составе и боеприпасах, мы передвинулись в глубь леса к вязкому грунту.
Наступила ночь. Мы были уверены, что они не будут преследовать нас в темную ночь. После нескольких дней торчания в болоте, в котором мы утопали по груди, мы прибыли в к так называемому "10-замок" и здесь нас ждали немцы. Их военные орды преградила нам путь к сердцу болот Пинска.
Там не было другого пути, который позволил бы нам обойти немецкие дивизионы. Возвращаясь назад- также нельзя.
Упорный, печальный бой состоялся возле "10-замка." Партизаны, не имеющие никакого другого выбора, отчаянно сражались.
Генеральный штаб послал 51-еврейскую необстреленную группу, которая насчитывали приблизительно 60 мужчин (евреев из Слонима, Косова, беженцев из Польши и Бытеньцов), на первый бой.
Вся бригада бросилась в жаркую битву и отразили атаку немцев. Борьба длилась три часа. Немцы были вынуждены отступить. Десять человек с еврейской группы пали и более 20 были ранены. Мы похоронили погибших товарищей. Еврейский партизанский врачи Блимович и фельдшер Л. Финкельштейн оказали раненым первую помощь. Раненые были размещены на быстро сделанные настилы.
Федорович, командир 51-й группы, был тяжело ранен в живот во время боя. Его состояние было безнадежным. Учитывая, что мы не могли взять его с собой, и оставаться в том же месте было опасно, Федорович, не желая попасть в руки немцев и, не желая создавать опасность для всей группы, просил чтобы мы застрелили его.
енеральный штаб направил партизан из еврейской группы, которые исполнили просьбу умирающего Федоровича.
Все партизан стали свидетелями трагического момента.
Еврейские и христианские партизаны неожидано заплакали в момент выстрела.
Перед расстрелом, Федорович просил командира, чтобы он заботиться о еврейской женщине, его подруге.
Федорович был офицером русской армии. Он скрывался в лесах в течение длительного времени, и вместе с командиром, которого он встретил организовал боевую бригаду имени Щорса.
Мы взяли оружие убитых немцев, сняли одежду, которую мы одели на себя. Мы выгледели в их форме, как жандармский дивизион.
Среди тяжело раненых был комиссар бригады имени Щорса и еврейская девочка (беженец из Польши), которая былы тяжело ранена в обе ноги.
В тот же день после битвы мы пошли глубже в болота, неся с нами раненых товарищей. Восемь мужчин были выделены на одну подстилку.
Мы взяли комиссара и девочку с нами, потому что была надежда, что они выживут. Слегка раненые пошли с бригадой.
Наша победа была большой. Тем не менее, настроение у всех нас было подавлено. Наряду с несколькими десятками убитых немцев на поле, недалеко от 10-го замка, наши товарищи также остался лежать и с ними командир Федоровича, погибший героичеси, трагической еврейской смертью.
Бригада пошла дальше на восток.
После нескольких дней тасканий в болотах с ранеными, мы остановились в лесу и решили возвести лагерь. Целью было: отдохнуть и исцелить раненых, для которых мы, возвели шалаши из веток.
Мы приносили хлеб, картофель, капусту и мясо из окрестных деревень.
Лагерь был окружен постами охраны со всех сторон.
Мы оставались там в течении 10 дней.
Генеральный штаб решил идти всем дальше в восточном направлении.
Слегка раненые чувствовали себя лучше, и они могли бы продолжать идти дальше. Мы должны были нести на носилках тяжело раненых (русского комиссар и еврейскую девушка).
Вдруг, сидя спокойно в лагере, мы услышали стрельбу из винтовок и пулеметов поблизости. Враг напал на нас.
Не имело никакого смысла противостоять хорошо вооруженному немецкому полчищу. С нашими небольшими числом мужчин и ограниченными боеприпасами
Мы оставили лагерь и бежали в глубь болот. Слегка раненые бежали вместе с нами.
Мы несли на плечах двоих тяжело раненых (русского комиссар и еврейскую девушку), отнесших их на несколько 100 метров от лагеря, мы полажили их в густой подлесок, чтобы спрятать их.
Генеральный штаб дал комиссару заряженный револьвер, так что если немцы нашли бы их, то комиссар стрелял бы девочку, а затем в себя, чтобы они не попали бы в руки убийц, которые пытали бы их.
Несколько дней и ночей мы ползали по бесконечным болотистым Пинским лесам. Мы были голодны и нас мучила жажда. Мы медленно добирались до деревни, которая была на острове в болотах.
Мы остановились в лесу, недалеко от села Кармази. Мы получили еду и отдых и ждали дальнейших указов от руководства бригады.
Командир, который был назначен вместо Федоровича, трагически погибшего, был враждебен к нам, потому что мы были евреи.
«Голова» - так мы называли его - зачитал приказ, что раненые еврейские партизаны останутся с бригадой Щорс и оставят это место с ним.
Все остальные евреи должны покинуть бригаду и идти туда, куда они хотят. Они оставили с нами наши винтовки и два пулемета. Они позволили нам взять хлеб и картофель у крестьян; но не разрешили брать мясо. Бригада ушла в другом направлении на восток.
Генеральный штаб бригады позволили принять следующие здоровых людей из Бытени: фельдшера Финкельштейна, Любу (дочку Эршеля Калбовского), Йошку Розанского, Шэю Уланскую, и Михала Минковского.
Мы остались в группе из 32 мужчин, с несколькими женщинами и двумя детьми.
Мы были без опыта, без лидера, окруженные со всех сторон немцами. Враждебный христианский мир окружал нас. Так как только он узнет, что мы изгнаны из бригады за единственное преступление, что мы были евреями, и что мы теперь без защиты. Он будет при каждом удобном случае помогать истреблять нас. Наша ситуация была отчаеной.
Все 32 мужчины провели первую ночь нашего изгнания в лесу вместе. Рано утром, 10 мужчин, все вооружены винтовками, отделились от нас и ушли в другом направлении. Они не хотели быть со всей группой и не позволили нам пойти с ними. Они сказали, что будет лучше, что мы не все вместе; они не должны беспокоиться о женщинах и детях.
10 сильных евреев позволили Бытенской женщине Шуле Обрамовской пойти с ними.
После отделения, группа людей исчезла в глубине лесных болот. Двадцать один человек остался. В ночь после ухода 10, мы остались на том же месте в течение ночи
Рано утром семь человек снова поговорили между собой и подготовильсь уходить отдельно. Они также были сильны. Они также не хотели быть с женщинами и детьми.
В распоряжении 21 человека два пулемета и несколько винтовок. Семь мужчин хотели взять винтовки и один пулемет с собой. Наши аргументы и убеждения, что наша группа не должна разделяться и "сильный" должны остаться со "слабыми" не помогли.
Среди прочего, мы предложили им, что если они отделяются, они должны по крайней мере принять некоторые из наших слабых. Они также не согласились с этим.
Ссора становилась настолько острой, что обе стороны угрожали друг другу стрельбой. Наконец была достигнута договоренность, что "сильные" семь возьмут меня и моих двух детей с ними и в качестве награды они получат один пулемет и ряд винтовок.
Несчастье могло произойти, что евреи преследуемые и изгнаные всеми, будут стрелять друг в друга, удалось избежать. Таким образом, семь человек отделились от 21, и я и мои двое детей остались с "сильными" и мы углубились в лес, примерно на пол километра от 11. Ицек Пински из Бытени остался с 11
Похоже, что поток моих неприятностей до сих пор не был закончен.
Рано утром семь человек вдруг неожидано встали со своих мест и продолжили свой путь, не допуская чтобы мои дети и я пошли вместе с ними. Они просто отгоняли нас от них силой. Трудная, горькая, безвыходная ситуация
Я решил вернуться к 11 мужчинам, с которыми остался Ицек Пински.
Лидером 11 мужчин был молодой, справедливый человек по фамилии Ваксман. У меня было только одно желание быстрее присоединиться к ним. Это было бы бодрее и безопаснее. Страшно быть одному с двумя детьми в болотах и леса, испытывая голод и жажду, не зная, куда направиться.
Мы тащились по болотам. Я шел первым а дети за мной. Они едва тащили ноги после меня. Мы приблизились к расположению группы чтобы присоединиться к ним. Их пост охраны остановил нас. Исак молодой человек из Слонима; не позволил нам идти дальше. Он сказал, что так как я больше не принадлежу им, то то он рассматривает меня как странника, и он не позволит мне идти в их лагер. У него было решение для нас, что я поворачиваю назад и направляюсь в погоню за другой группой, потому что они могут оставить их местонахождение в любое время.
Исак пригрозил стрелять, если я попытаюсь сделать один шаг вперед к их лагерю. За неимением выбора я пошел искать группу из семи человек.
Я искал семь мужчин в течение всего дня и не нашел их.
У меня не было другого выхода как вернуться в группу Ваксмана, в которою Исак отправил меня ранее.
Смогу ли я их найти? Остались они в том же самом месте? Или они также ушли?
К моей большой радости, приближаясь к лагеру, я увидел Ваксман. Я спросил его позволит ли он мои двоим детем, и мне быть ними.
Ваксман сказал мне: "Приходите к нам, и вы будьте с нами. Я не оставлю отдного еврея блуждающим в лесу. Что произойдет с нами то случится с вами ".
Оказалось, что Исак действовал по собственной инциативе, когда он отправил меня прочь, не сообщив даже Ваксману. Ваксман был беженцем из местечка в Польше
Недалеко от деревни Кармази была ферма. Мы проникнули в стойло в холодную ночь (без ведома крестьянина) и спали в сене. Мы остались бы незамеченным до рассвета.
Неожидоно ночью в близи фермы, мы заметили во дворе большую группу вооруженных людей, одетых в униформу полиции зделанной из черной ткани.
Они позвали нас. Нам не было пути назад; мы были так близко к месту где они стояли.
Такая несчастная встреча мы сказали друг другу. Но это были белоруские полицейские, которые были на службе у немцев.
Кто вы? - Спросили они нас.
Мы евреи. – ответили мы.
Они сказали, "И мы русские партизаны." И они смеялись. Мы не верили им, они пригласили нас идти во двор к , посту охранника, который будет сторожить нас. Тем не менее, одному из нашей группы удалось бежать, и охрана не заметила его исчезновение со двора.
Он побежал в лес к семи мужчинач, он знал, где их найти, для того чтобы сделать внезапное нападение на полицейских и освободить нас.
Он бродил по лесу всю ночь и не смог найти их лагерь.
Полицейские развлекались на ферме до поздней ночи, пели, танцевали, играли на гармошке, а мы лежали во дворе в смертельном страхе. Прямо на рассвете они сняли посты охраны, покинул ферму и отправился дальше.
Мы были свободны. Мы побежали к лесу. Мы пережили темное ночное время в смертельном страхе. Предполагаемые полицейские были на самом деле российско-советские партизаны, которые, по соображениям осторожности, держал нас под арестом во время их временного пребывания на ферме
Прошло несколько недель с момента, как генеральный штаб бригады Щорса выгнал нас (через короткое время после битвы у 10-й замок), и мы, небольшая, несчастная еврейская группа, блуждали в болотах, в окрестностях Кармази. Мы не встретили какую-нибудь партизанскую группу, которая возможно приняла нас под свою защиту. А лучше взяла нас в свои ряды. Если бы это случилось, наш безвыходная ситуация в корне изменилась бы к лучшему.
Мы были оторваны от большого партизанского коллектива, который действовал в Пинских болотах. У нас не было никакой связи с ними.
Мы находились в обстоятельствах, которые могли быть в конечном счете трагическими для нас. Мы получали продукты питания в зависимости от милости сельского населения; и их терпимость к нам также была вопрос времени.
Если крестьяне узнали бы что мы были дикой группой без поддержки христианских партизан, они нашли бы способ ликвидировать нас ...
В тежелой ситуации мы жили с момента ухода. Мы жили с риском; мы хотели жить
Однажды утром трое вооруженных мужчин неожиданно подошли к нам. Мы побледнели от такой встречи. Мы вообще не поставили какой-нибудь сторожевой пост. В общем, не было никакой дисциплины среди нас. Трое мужчин были удивлены нашей безрассудной беспечности - не было ни какой стражи. "Вы могли быть убиты; Вас можно найти не поднимаясь с земли. Враги и их пособники подстерегают в каждом углу. Не бойтесь "- они успокоили нас -" Мы партизаны из отряда Васильева и выполняя разведовательное задание, мы обнаружили ваши следы Отряд не имеет право принимать вас к себе. Они информируют генеральный штаба о встрече. Трое мужчин пошли своим путем, и мы остались в такой же ситуации как и были.
Несколько дней спустя, два партизана из отряда Васильева пришли к нам и принесли нам разрешение, для прохода в лагерь. Они указали нам путь, который приведет в лагерь. Они сообщили различные лесные признаки, чтобы мы не заблудиться
Мы оставили наше ненадежное убежище в приподнятом настроении и пошли в сторону отряда Васильева. Мы прибыли к мосту через реку, где стоял их сторожевой пост. Партизан повел нас глубже в лес, в лагерь. Нам сразу дали пищу, и мы легли спать. Мы были включены в ряды этого отряда.
В начале 1943 года отряд лихорадочно готовился к назначеному бою. Мы принимали участие в нападении на местечко Вишня (Слуцкий район). После взаимной перестрелки, немцы бежали из местечка.
Мы взяли много трофеев, таких как: лошади, крупно рогатый скота, свини, повозки, хлеб, табак, сигареты, текстильные изделия, и мы нашли большой пакет талиты, погибших евреев Вишеньки.
На память, я взял одну Талису себе.
Я помню, как один еврей из нашей группе сказал мне: "Зачем нужна Вам Талиса; Как Вы думаете её использовать снова? Мы погибнем, как и все остальные.
Три недели спустя, после нашего нападения на Вишню, немцы организовали огромную карательную экспедицию против партизан в наших лесах. Облава продолжалсь до марта этого года.
В ходе карательной экспедиции немцы сруйновали десятки деревень в нашем районе, и убили тысячи христианских людей. Многие из наших партизан также пали.
5 апреля 1943 года Генеральный штаб отряда Васильева издал приказ о том, что женщины и дети, без исключения, должны покинуть лагерь. Мужчины должны оставаться в боевом лагере.
Приказ был мотивирован: Наличие детей понижало боеспособность отряда."
Женщины и дети были направлены в Старый хутор в сопровождении партизан и там остались.
Я встретил несколько евреев из местечка Лахазва в Старом хуторе: Кальман Кровшик с молодым мальчиком (в настоящее время находится в земле Израиля), Гершл Свартс со своим маленьким сыном (сейчас он в Америке) и Берл Чинич с ребенком (находится в Рамале, земля Израиля).
Их дети служили пастухам у крестьян. Мои дети были с ними.
Так прошло лето. Зима наступила.
Однажды, когда я посетил моих детей они кричали. Им было холодно. Они замерзали в течение зимних ночей в шалашах из веток, которые они собирали на полях.
Крестьянин из Старого хутора разрешил моим детям спать в его доме. Это был единственный дом, который случайно не был разрушения немцами в большой деревне.
Дети выполняли различные работы для крестьян и получали только пищу за это.
Отношения к евреям в отряде было лучшим.
В отряде Васильева было приблизительно 50 евреев.
Yizkor Book Project Manager, Lance Ackerfeld
This web page created by Jason Hallgarten
Copyright ©1999-2014 by JewishGen, Inc.
Updated 01 Aug 2013 by JH
http://www.jewishgen.org/Yizkor/byten/byt467.html
